Владимир Бойко: «Власть в Казахстане сменится цивилизованно»
О ситуации в Казахстане, достижениях и проблемах этой страны, перспективах приграничного сотрудничества «ПОЛИТСИБРУ» поговорил с Владимиром Бойко - востоковедом, доктором исторических наук, профессором кафедры всеобщей истории Алтайского государственного педагогического университета, содиректором Азиатского экспертно-аналитического центра этнологии и международного образовательного сотрудничества АлтГУ.
- Казахстан – наш сосед, у Алтайского края с ним протяженная граница, есть экономические связи, поэтому Казахстан нам особенно интересен. Как бы вы оценили сегодняшнюю ситуацию в этой стране? Чем, на ваш взгляд, вызваны теракты, которые там произошли в июле?
- Это свидетельствует о неблагополучии, которое не было очевидным долгое время. Казахстан считался примером, образцом постсоветского развития. На самом деле, это так и есть, потому что в Казахстане довольно много достижений. Главное достижение, которое сразу бросается в глаза, - это кадровая политика. Это необычно для постсоветского пространства, включая Россию. В Казахстане выделяются фундаментальные средства на подготовку кадров, происходит их ротация, омоложение.
Пока еще посмеиваются над трехъязычием, которое там вводится, но, мне кажется, результат уже очевиден. Я в течение многих лет регулярно бываю в Казахстане и наблюдаю, что есть очевидный профессиональный рост. Многие чиновники, преподаватели, в том числе и из провинциальных вузов, свободно владеют тремя языками – казахским, русским и английским. Причем, не только молодые преподаватели, которые учились за рубежом, но и старшее и среднее поколение. Это во многом определило тот успех, которого Казахстан достиг.
Сегодня на всех этажах кадровой пирамиды происходит явное движение, обновление – появляются свежие идеи, люди. С ними легко разговаривать, договариваться.
Но остается и много черт, которые традиционны для всего постсоветского пространства. Это касается системы назначения, особенно на ключевые должности. Выдвигают не обязательно достойных, выдвигают и надежных людей. Это невозможно изменить в короткие сроки. Как показал опыт постсоветского развития, во многих странах, включая Россию, назначения происходят на клановой, семейно-родственной основе. Это касается, к сожалению, всех сфер – политики, бизнеса, науки и так далее.
В экономике ситуация, конечно, сложней. Казахстан, по большому счету, полупустая страна. Мне как-то приходилось двое суток путешествовать на автобусе из Алма-Аты в Барнаул – возвращаясь из Афганистана, опоздал и на поезд, и на самолет. Поразила пустота – автобусу практически негде остановиться – нет населенных пунктов. Это свидетельствует о серьезном демографическом кризисе в стране.
В Казахстане низкая рождаемость. К этому привел европейский стиль жизни в городах. В стране было много русского населения, и у него перенималась мода иметь мало детей.
Меры, которые принимались властями по приглашению соотечественников, не удались, не привели к стратегическим результатам. Нехватка населения сказывается, потому что человеческий потенциал – главный фактор развития.
В последнее время Казахстан испытывает потрясения в сфере экономики и финансов, рухнул курс тенге. Казахстан почувствовал на себе ущербность украинской ситуации. Внутри казахской элиты есть к России по этому поводу много вопросов.
- Вы сказали, что на подготовку кадров выделяются фундаментальные средства. Кроме изучения русского и английского языка, на что еще?
- В ведущих университетах мира – в Гарварде, Кембридже и других - создаются целые казахские группы. Есть президентский фонд «Болашак», который вкладывает огромные средства в подготовку специалистов не только для управления, но и для экономики. В результате, многие молодые люди блестяще владеют не только иностранными языками, но и вообще современными знаниями.
- Восточный Казахстан традиционно был русским, сейчас там все больше казахов, строятся мечети. Можно ли серьезно говорить об исламизации этой территории?
- Казахи издавна славились умеренной религиозностью. Экономика и образ жизни племенного общества не позволяют строго соблюдать нормы ислама. Невозможно, например, обеспечить закрытость женщин.
Внимание, которое сейчас в стране оказывается исламу, отчасти было вызвано геополитическими причинами – желанием получить поддержку, сотрудничать с такими мусульманскими странами, как Саудовская Аравия. Сегодня это переосмысливается, последние события в мире показали, что это опасная тенденция, нельзя играть с этим явлением, потому что оно приобретает неожиданные формы.
Ислам в Казахстане приветствуется, как, кстати говоря, и другие религии. В Восточном Казахстане традиционно сильны позиции православной церкви. Но при этом Казахстан – светское государство, что закреплено в Конституции.
В то же время события, которые в последние месяцы произошли в ряде населенных пунктов, показывают, что исламизм (не ислам!) – угроза и для Казахстана.
- Возможны ли в Восточном Казахстане событии, аналогичные событиям в Донецкой и Луганской областях Украины?
- Это исключено! Этот фактор пытались задействовать, когда начался украинский кризис, но ни у российской стороны, ни внутри Казахстана нет таких заинтересованных сил, которые способны разыграть восточно-казахстанскую карту. В Восточном Казахстане есть группировки русских националистов, но в обеих странах понимают, что из-за огромной протяженности границ и других факторов у нас совместная судьба навсегда, мы, что называется, братья навек. И если кто-то нанесет смертельный удар России, то это будет Казахстан.
- Можно ли сказать, что Россия контролирует ситуацию в Казахстане?
- Это нельзя сказать ни об одном постсоветском государстве. У нас мало знатоков, экспертов, недостаточные экономические связи.
В последние годы, когда появились масшатабные интеграционные проекты, в том числе китайские, нас стали разделять, к нам по-разному относятся. Это сказывается на двухсторонних отношениях, мешает развитию. Объективно есть силы, которые заинтересованы в этом и получают эффект с точки зрения глобальной, макрорегиональной. Но есть интересы отдельных регионов, и дело не только в чистой экономике, но и в социальной сфере. То, что Россия все больше выдавливается из этих схем, конечно, пагубно на нас сказывается.
К Казахстану более благоприятно относятся китайские власти, бизнесмены, и Казахстан постепенно все большую роль играет в интеграционных проектах.
- А к кому Казахстан больше тяготеет – к России или к Китаю?
- Конечно, к России. Я когда бываю в Казахстане и в других государствах и вижу привлекательных, обеспеченных китайских парней, спрашиваю местных девчонок: это ваши женихи? Они отвечают: нет! Китаю до сих пор не доверяют. Это отношение сохраняется во всем мире, потому что Китай малопонятен. Он даже воспринимается как угроза, учитывая масштаб его проектов, возможности.
Конечно, происходит своеобразная переоценка возможностей Китая, потенциала государства и общества. Но, тем не менее, фактор Китая воспринимается очень настороженно. Поэтому у России есть все шансы сохранять отношения с Казахстаном.
- Уже достаточно давно группа инициаторов создала программу развития Рубцовска как приграничного города. По вашему мнению, можно ли сотрудничество с Казахстаном вывести на более высокий экономический уровень?
- Боюсь многих обидеть, но, мне кажется, это трудноразрешимый вопрос. Есть формула Большого Алтая. Я не могу сказать, что она не состоялась полностью, это уникальный опыт, но он, к сожалению, не дал нового качества и количества.
Есть много участников. Китайская сторона, к сожалению, снизила свою активность, у нее свои схемы, проекты. В алтайском приграничье, в Барнауле, вообще в азиатской России трудно найти авторитетных, состоятельных в финансовом, кадровом, управленческом отношении участников этого процесса, а нужны очень активные бизнес-игроки со своими ресурсами. Наше бизнес-сообщество не может решать вопросы международного сотрудничества. Казахская сторона не то что бы отказывается, но отстраняется.
У нас есть группа очень грамотных специалистов, больших энтузиастов идей евразийства в их современном варианте, особой роли Алтая. Мне кажется, они навредили делу, потому что идею сотрудничества пытались представить как идеологию. Это не всем нравится. Китайцам вообще не нравится, у казахов свое понимание евразийства и интеграции. Нужно было больше прагматизма и реальных проектов, чем идей. Хотя идея, выдвинутая рубцовчанами, выглядела великолепно. Все началось с ярмарок, проводилась большая регулярная работа, но она не смогла перейти на новый уровень, потому что требовались уже совсем другие вложения.
Да и о роли Москвы нельзя забывать. Помните, грузы оформлялись через Московскую таможню. Представляете, какая была конкуренция между центром и регионами?!
Еще один момент – кадровый потенциал Алтая недостаточен для решения этих вопросов, в бизнесе мало людей с современным образованием.
- Как вы считаете, произойдут ли в Казахстане какие-то катаклизмы после ухода Назарбаева?
- Я думаю, переход власти произойдет весьма цивилизованно, потому что в Казахстане понимают, чем это может обернуться. Казахи знают мировой опыт, и они многому научились в этом смысле. Казахстан претендует на роль лидера в регионе и даже на постсоветском пространстве. Поэтому можно ожидать вполне плавного и регламентированного перехода власти в надежные руки с соблюдением всех демократических процедур. И не только формально, но и по существу.
Дмитрий Негреев.
Фото Евгении Савиной.