Барнаул. назад в прошлое.

- Как и для большинства людей, самые яркие воспоминания у меня связаны с детством. В частности, с местом, где, будучи ребенком, я проводил много времени – с парком культуры и отдыха Октябрьского района (бывший парк Меланжевого завода, известный сегодня, как «Изумрудный»). Детство мое пришлось на 60-70-е годы.

- Я помню в 60-е в гастрономе «Под шпилем» было очень милое кафе. Никакого пафоса, очень демократичное было заведение. Там стояли столики, в меню был чай, кофе и какой-то невероятный выбор разных бутербродов: и с маслом, и с сыром, и с колбасой.

Шиком считалось взять бутерброд с колбасой, помню, она была настоящая «Докторская». Мы очень любили туда ходить. В то время ведь были либо столовые, чтобы поесть, либо рестораны, чтобы отметить что-то, погулять. А таких кафе, чтобы посидеть, пообщаться, не было. Это было что-то новое в культуре.

- Я приехал в Барнаул из сельской местности в конце 70-х годов. Соответственно, с этим периодом связаны мои первые воспоминания о городе. После села впечатления о нем были, конечно, грандиозные: крупный, шикарный город. Первое, что отложилось в памяти: продажа мороженого и автоматы с газированной водой. Но, если сравнивать сегодняшний Барнаул с прежним, то сейчас город – это просто Голливуд. Раньше на въезде в него виднелся один только элеватор. А сейчас он затерялся среди небоскребов местного уровня.

Сегодняшний Алтайский государственный медицинский университет, где я учился, тогда назывался Алтайским государственным медицинским институтом им. Ленинского комсомола. Нашими преподавателями мы гордились, их знала вся страна. Учили нас по-настоящему, преподавание было жестким.

- Это главная ось Барнаула. Ленинский проспект от площади Советов до площади Октября уникален. Застройка отличается особой гармоничностью, потому что велась примерно в одно время как законченный, завершенный ансамбль.

- Это старейшая школа, и тогда она была лучшей или одной из лучших в городе, - вспоминает Киселев. - Вот эту пристройку - спортивный зал (сейчас там находятся магазины, - «ПОЛИТСИБРУ») - мы своими руками строили в 1958 - 1960 годах.

В начальной школе у нас классным руководителем была Заслуженный учитель РСФСР Елена Константиновна Роге - пожилая строгая женщина. Помню, как-то раз ее позвали с урока, она вышла, вернулась и говорит: «Ребята, Сталин умер». Народ начал рыдать. Я, правда, не плакал. Потом во дворе родного дома стали играть в хоккей, кто-то из офицеров шел домой: «Вы что тут кричите? Сталин умер!»

Всему, что я получил в школе, считаю, обязан двум людям. Во-первых, это Лидия Васильевна Васькина, учитель русского языка и литературы, очень талантливый человек. Сначала мы срывали у нее половину уроков. Родителей в школу вызывали! А к восьмому классу мы ей в рот заглядывали. Она ставила с нами спектакли, я поэму Маяковского «Владимир Ильич Ленин» знал наизусть. «Евгения Онегина» всего наизусть знал. Несколько лет назад перечитывал - кое-что уже забыл. А второй человек - это Владимир Павлович Улько, преподаватель физкультуры. Он приобщил меня к спорту.

- Раньше все праздничные демонстрации проводились на площади Октября, она была главной городской площадью. Трибуну ставили рядом с ДК БМК. Помню, на одну из демонстраций приезжал космонавт номер два Герман Титов, стоял рядом с краевым и барнаульским начальством на этой трибуне.

- С этим местом, с площадью Сахарова, у меня много чего связано. Здесь, кажется в 1987 или 1988 году, проходили массовые перестроечные гулянья. Здесь начиналась свободная алтайская литература. Была первая открытая сцена молодых поэтов, и мы все там дебютировали. Здесь же мы продавали наше первое неподцензурное издание – поэтический альманах «Город». И народ охотно брал, люди тогда еще тянулись к слову. Всего было напечатано на машинке экземпляров сто. Мы их продали за час примерно по рублю за книжку.

- В 1935 году был разрушен самый старый барнаульский собор – Петропавловский. На его месте на площади Свободы сейчас небольшой сквер. Собор был обнесен железной решеткой, изготовленной барнаульскими кузнецами во второй половине XIX века. Когда собор разрушили, решетку перенесли к комплексу зданий НКВД. Мне об это рассказывал Борис Андреевич Вахрушев, один из организаторов телевидения на Алтае, режиссер, ученик Александра Яковлевича Таирова. Как-то мы проходили по Пушкинской, он остановился возле снесенного недавно кинотеатра «Пионер» и рассказал, что мальчишкой видел, как ломали собор, как переносили эту решетку. «Представляешь, она, может быть, помнит Достоевского.

- Я легко простужался, часто болел, но парень был крупный, и в седьмом классе наш учитель физкультуры Владимир Павлович Улько позвал меня заниматься легкой атлетикой. А весной, только снег сошел, мне на «Динамо» дали ядро, и мы начали толкать. Толкнешь, из грязи достанешь, оботрешь, снова толкнешь… Это было счастье.

- Сейчас я уже не болельщик, но в школьные годы мы страшно любили ходить на футбол. Помню даже каких-то игроков того времени: вратарь Караваев, нападающий Борис Брыкин… В памяти остался каток «Динамо», тогда заливали поле. Мы практически каждую субботу компанией туда ходили. На катке всегда играла музыка и всегда новинки»

- Очень много связано со стадионом «Динамо» - здесь прошло почти все детство, с первого класса и, наверное, до девятого включительно. У нас было повальное увлечение коньками, все ходили на каток. В понедельник был выходной, а все вечера со вторника по воскресенье мы проводили здесь. На «Динамо» заливали всю площадку наверху, где сейчас стоят торговые палатки, а внизу беговую дорожку вокруг поля. По кругу кататься было не интересно. Там очень чинно прокатывались курсанты-летчики с девушками. Самое интересное было наверху, там много места и там тусовалась основная масса народа. Помню, играли в догоняшки, случались и массовые драки.

- Фирменный магазин «Лакомка» на углу Ленина и Молодежной в 50-е – 60-е годы был для барнаульцев притягательным местом. Поставки сюда делались из Москвы, Ленинграда. В «Лакомку» шли за хорошими конфетами. Здесь появился венгерский аппарат для варки кофе (второй такой стоял в «Огоньке»), готовили молочные коктейли. У школьников это было очень популярное место – тогда пиво после уроков не пили.

На «Лакомке» появилась первая неоновая вывеска – здоровые красные буквы. Все просто обалдели, потому что ничего подобного в Барнауле не было.

В соседнем доме был магазин «Каравай», а раньше – Музей изобразительного искусства, который потом переехал на площадь Октября, на Советскую улицу.

- Она стояла на берегу Оби, на Большой Олонской. Рерих всегда предпочитал во время путешествий останавливаться на перекрестке дорог и у воды, поэтому выбрал не самую шикарную из существовавших городе гостиниц.

В Барнауле он пробыл полтора дня, встречался с художниками и городской общественностью, посетил старейший музей города, и мы предполагаем, что бывал и в этом здании, потому что оно тогда было одним из самых видных, в том числе с точки зрения архитектуры. Поскольку здание гостиницы «Империал» больше десяти лет назад сгорело, то мемориальную доску решили повесить здесь.

- От демидовского завода, который начали строить в 1739 году, на поверхности земли не осталось ничего. Дошедшие до наших дней корпуса, где в советское время находилась спичечная фабрика, построены позднее, в первой половине XIX века. Все, что осталось от демидовского завода, находится под землей. В 1991 году мы вели здесь раскопки. Обнаружили остатки деревянной конюшни (завод тогда весь был деревянный), сохранились нижние венцы. У нас были чертежи того времени, мы копали по ним. Что она них было нанесено, то и нашли.

То, что дошло до нашего времени, - уникально. Уникальность в том, что это заводской комплекс. Сохранившегося заводского комплекса XVIII – первой половины XIXвека нет больше нигде в России.

При всей разрухе с точки зрения создания музея эти сооружения имеют очень большой потенциал. Сохранились постройки конца XVIII века, есть много зданий XIXвека. А в том грунте, на котором они стоят, - вся история раннего Барнаула. Если здесь правильно организовать раскопки, будет масса интересного материала. Здесь можно изучать строительные приемы того времени, на кирпичах есть клейма мастеров…

За оградой завода начинался поселок. Он был на том месте, где сейчас парк. Прямо от завода шла улица Тобольская, так она называлась с середины XVIII века. До этого ее называли Большой, потому что на была главной улицей поселка. А первым ее названием было Репасовская улица. Был реальный исторический персонаж – демидовский плотник Иван Емельянович Репасов. Сейчас Тобольская носит имя льва Толстого. Но первая барнаульская улица – Репасовская – была короткой, практически вся она располагалась на территории современного парка.

- Барнаульцы просили построить церковь. На плане города 1748 года церковь уже обозначена. Это был деревянный Петропавловский храм. Позже на углу Иркутской улицы (сейчас Пушкина), примерно там, где сейчас стоит бюст дважды Героя Советского Союза Павла Плотникова, был построен кирпичный собор. Исследователь Сибири Пётр Симон Паллас, посетивший поселок Барнаульского завода в 1771 году, писал о том, что в Барнауле строится каменный собор апостолов Петра и Павла. В 1930-е годы собор разобрали, кирпичи использовали для какого-то строительства, а фундамент, конечно, сохранился до сих пор.

- Там, где сейчас технический университет, была Дунькина роща. До революции Барнаульская Дума планировала сделать здесь городской парк. К сожалению, не сделали, а было бы очень удобно, как в европейских городах, где парки расположены в центре.

Есть разные версии происхождения названия рощи. Одна из самых распространенных гласит, что до революции солдаты располагавшегося рядом полка повесили здесь проститутку Дуньку, которая заразила их венерической болезнью.

Помню, как с отцом ходили сюда кататься на лыжах. Там были березы, сосны. Из зданий – только аптека – бывший польский костел, построенный в 1913 году. В 30-е годы его закрыли и снесли весь верх. И несколько деревянных домиков вдоль проспекта Ленина.

Говорят, что вырубать рощу начали в годы Великой Отечественной войны – народу нужны были дрова. Последняя сосна, оставшаяся от Дунькиной рощи, еще растет на улице Димитрова.

- Говорят, под этим камнем был захоронен кто-то из священников. Мне кажется, что памятник перенесли, когда проводили дорогу, раньше он стоял на другом месте, ближе к проспекту Ленина. Точно знаю, что он бесхозный, нигде не зарегистрирован.

- На площади Спартака в здании церкви был гастрольный цирк. Своей труппы в Барнауле не было. Помню, был тощий, длинный клоун Алекс. И помню безрукого иллюзиониста. Он так искусно работал ногами! Это было потрясающе.

- На втором курсе, когда работал уже на уровне первого разряда, тренер по боксу поставил меня перед выбором – спорт или учебе. Бокс – это частые сотрясения мозга. И с боксом я закончил.

- В конце 50-х - начале 60-х годов в этом районе был «Копай-город» - землянки, выстроенные во время и после Великой Отечественной войны. Их начали сносить, когда стали прокладывать трамвайные пути. В 1962 году закончили строительство моста через проспект Ленина над железнодорожной выемкой - до этого перейти ее можно было, только спустившись вниз по деревянной лестнице. Выемка разрывала Ленинский проспект, и поэтому строительство путепровода было большим событием для города. Раньше трамвай доходил до Нового рынка, поворачивал и дальше шел по проспекту Калинина вдоль заводов.

Барнаульские землянки были, конечно, не такие как на фронте. Над землей возвышались небольшие строения, что-то типа сараев с окошками. Для строительства использовалось все, что оказывалось под рукой, - доски, фанера, старая мебель, панцирные сетки от кроватей. Рядом были маленькие грядочки с зеленью, у кого-то коза была привязана. Этот район представлял собой что-то типа бразильских фавел. Здесь не было ни прямых улиц, ни переулков. Жителей «Копай-города» расселяли в основном на Поток - его в те годы интенсивно строили. Тогда же начали строить и Ближние Черемушки.

- В моей книге «Детдом для престарелых убийц» встречи и разговоры очень часто происходят в кафе «Тяжелая лира» (так назывался сборник Ходасевича). «Лира» была небольшой, уютной. По сегодняшним временам что-то среднее между забегаловкой и псевдобаром. Те, у кого были хорошие отношения с барменом, могли засиживаться до ночи. Там читали стихи, обменивались книгами, обсуждали новости Наталья Николенкова, Фарида Габдраупова, Миша Гундарин, Евгений Борщов, Вадик Климов, Евгений Колбышев, Женя Чикишев, Юра Эсауленко.

Что еще было хорошего в этом кафе – из него был выход в ДК. Те, кто знал об этом, спокойно дожидались, когда людей с билетами пропустят в зал, и просачивались на концерт. Точно помню, что таким образом мы попали на один из концертов «Гражданской обороны» Егора Летова.

- Вторая половина XIX века – это период акцизной системы, который характеризовался очень широким доступом частного капитала в производство водки. Акцизные сборы брали с произведенной продукции. Фактически любой предприниматель мог открыть винокуренный завод, винодельческий или пивоваренный завод. В конце века на Алтае появились новые винокуренные заводы: в Барнауле – Ворсиных, в Бийске – Рыбакова, в Баюновских Ключах – Поскотинова.

Однако, на рубеже XIX – XXвеков в России по инициативе министра фианансов Сергея Витте вводится монополия на производство водки в европейской России – в 1890-х годах, а в Сибири в 1902 году. Частные водочные заводы закрыли и водку стали производить в так называемых монопольных складах. Они были в каждом уездном, и тем более, губернском городе. На территории Алтая – в Барнауле, Бийске, Змеиногорске. Это были новые предприятия, они строились на государственные средства по типовым проектам, оборудовались современным для своей эпохи оборудованием. Я видел такой завод в Костроме – он по архитектуре практически не отличается от омского; барнаульский чуть меньше по размерам. В советское время на их базе возникли ликеро-водочные заводы.

Неочищенный спирт монопольные склады получали от частных заводов – Иткульский винокуренный завод продолжал работать. Частники также могли производить вина и пиво.

Оптовая торговля алкоголем по время акцизной и монопольной системы велась через оптовые склады, раздробительная (розничная) – через магазины и лавки. Для продажи спиртных напитков обязательно были нужны разрешительные документы, с владельцев трактиров, харчевен за право раздробительной продажи взимался трактирный сбор. Ассортимент был очень широкий. В одном из архивных документов о работе бийского купца я насчитал более 160 видов напитков – ром из Латинской Америки, виски, вина из Германии, Италии, Испании, Бессарабии. В Барнауле в магазине Сухова был отдел фирмы Шустова, известного производителя коньяков.

- Ольга и Георгий Алексеевы работали в Колывани. Как-то летом я поехал к ним. Пытался что-то писать, но в основном был на заводе, осваивал азы камнерезных специальностей. Познакомился с замечательными ребятами-камнерезами, которые целым выпуском приехали на Алтай из нижнетагильского училища. Жора Алексеев начал на заводе разрабатывать флорентийскую мозаику, в которой используется природный камень, резаная из него так называемая фанера. Сейчас в Барнауле уже несколько образцов такой мозаики, самая крупная – на речном вокзале. Вот эта ваза была, наверное, первой за советскую историю сделана для уличного интерьера. Помню тот вечер, когда с нее снимали целлофан, а Жора поливал ее водкой – бить об нее бутылку шампанского было грешно. Все-таки, тонкое изделие.

А еще раньше, в 1960–1970-е годы сквер выглядел совсем не так. В центре него располагался фонтан, по углам которого были четыре рыбы. Пятую рыбу держали два мальчика, фигуры которых были установлены в центре фонтана. Нетрудно догадаться, что вода лилась из открытых рыбьих ртов.

Позади фонтана, примерно там, где сейчас кафе «Регата», находился летний павильон с блинами, мороженым в алюминиевых креманках и кофе.

Не знаю, что мне сегодня дороже – фонтан с рыбками или что-то другое, более интересное в архитектурном отношении. Фонтан ничего собой не представлял, но создавал какое-то настроение. Как бы вот достичь этого настроения с нашими мощными фонтанами на нулевом километре на площади Советов. А вот не получается.

- А до революции между улицами Пушкина и Гоголя стоял пассаж Смирнова, построенный в 1909 году. Он занимал весь квартал, был в виде буквы «П». Это был самый большой в городе магазин, построили его в 1909 году. Здание было кирпичное, двухэтажное, с трехэтажными завершениями по углам. Здесь торговали всем – текстилем, одеждой, обувью, швейными машинами, ювелирными изделиями, мехами, был погреб с марочными винами.

В 1914 году, когда началась Первая мировая война, был погром, здание частично пострадало, но его надстроили, появился третий этаж. Но 2 мая 1917 года пассаж сгорел во время знаменитого барнаульского пожара. После пожара остался один остов, и восстанавливать здание не стали.